Юрий Гнатенко разводит пчел 30 лет. Однако сегодня он не может реализовать мед по выгодной цене — отсутствуют рынки сбыта. Кроме того, пасечник опасается введения закона о пчеловодстве, который может поставить крест на этой специфической отрасли.

Куда ушла пчела
В прошлом году у пчеловода Юрия Гнатенко из Правдинского района украли 23 улья. Вора нашли, но доказать его вину было практически невозможно. После этого случая Юрий всерьез задумался об установке сигнализации на пасеке, вокруг которой сегодня уже выставлена охрана. По его словам, «увести» пчел злоумышленники могут и другим способом: выслеживают места размещения ульев и на расстоянии двух-трех километров ставят поилки с сиропом — прикармливают насекомых, а потом с помощью специальных ловушек увозят дальше, чем за 5 км. С такого расстояния пчела уже не сможет вернуться домой. Впрочем, покинуть улей пчела может и добровольно. В последнее время, по словам Юрия, наблюдается «коллапс пчелиных семей»: насекомые улетают целыми пасеками. Так, у предпринимателя в Багратионовском районе бесследно исчезли 40 пчелиных семей, бросив мед и расплод. «В США это явление уже приобрело массовый характер. Американские пасечники жалуются, что за год у них пропадает от 30 до 90 % ульев. Но вот что страшно: по пророчеству Ванги конец света начнется с того, что на Земле исчезнут пчелы», — рассказывает пчеловод.
В Китае, например, уже есть регионы, где опыление проводится вручную. «Чтобы собрать 1 кг меда, пчела должна пролететь 1000 км и опылить 1 млн цветов. Сможет ли человек так «намахать» своей щеточкой? Да он больше перетопчет цветов, пока по полю пройдет, а пчела ни одно растение не пропустит», — комментирует Гнатенко.
По его словам, ученые всего мира бьются над ответом на вопрос: куда исчезают пчелы? Уже найдено несколько «удобных» объяснений. Во-первых, экосистему нарушают растения-мутанты: ГМО и гибриды. Люди стали сеять самоопыляющиеся растения, с них пчелы мед собрать уже не могут. К тому же многие растения, например рапс, часто заливают химикатами от насекомых-вредителей, что негативно сказывается и на пчеле. Во-вторых, ученые считают, что медоносных насекомых мучают мобильные телефоны: попадая в зону электромагнитных излучений, они теряют ориентацию и не могут вернуться домой. Впрочем, у Юрия есть своя версия причин «краха пчелиных колоний». «На мой взгляд, надо бережно относиться к пчеле, следить за ее здоровьем, не увлекаться подкормками. А у нас зачастую как бывает: имеет человек несколько ульев и доит пчел до последней капли меда, закармливает сахаром, пичкает антибиотиками, если пчела болеет. А мед от этого становится низкокачественным», — говорит Юрий.
Заниматься пчеловодством Юрий Гнатенко начал 30 лет назад. Работал мастером на местном предприятии, держал пару домиков с пчелами. Получив предложение занять должность главного инженера, уволился и ушел на колхозную пасеку с окладом вдвое меньшим. Около 15 лет работал там пасечником, а когда колхоз стал разваливаться, Юрий Иванович организовал крестьянское пчеловодческое хозяйство «Пасека» и стал разводить пчел самостоятельно. Сейчас у него две пасеки — стационарная и передвижная — и три десятка пчелосемей. Два раза в год пчеловод кочует со своими ульями по области, где медоносная база — одна из лучших в России. «Калининградская область на пятом месте среди российских регионов по качеству меда, — говорит Юрий. — Здесь подходящий климат для пчел — мягкие зимы и сравнительно теплое лето. Бывает, конечно, и дождливая погода, что неминуемо сказывается на объемах собираемого меда. Бывало, мы вообще весь год сидели без меда, а затраты при этом несли большие». На вопрос, какие объемы меда он выкачивает ежегодно, Юрий не отвечает. «Пчеловоды не любят говорить об этом, — поясняет он. — Все зависит от количества пчелиных семей и от того, как работаешь. Если ты трудишься спустя рукава, не любишь пчелу, то она не даст тебе меда. Например, с одной пасеки при одинаковом количестве ульев можно получить 80 кг меда, а можно и 8 — рентабельность в десятки раз ниже, а затраты одни и те же». По словам пчеловода, до 35 %
прибыли он реинвестирует в пасеку. Каждый год покупает вощину — восковой лист с выдавленными на нем шестиугольниками — донышками ячеек. Это «расходный материал» пасечников, основа для постройки пчелами сотов. Регулярно требуется и ремонт домиков для пчел.
Сейчас Гнатенко стал заниматься селекцией — племенной материал он заказал с Кавказа, где пчелы считаются одними из лучших в мире. Стоимость такого «материала» — порядка 300 тыс. руб. «Необходимо обновить генофонд. Если пчелы перекрещиваются только с местными, то их производительность падает, они озлобляются, роятся», — объясняет пасечник.
Больная тема
По данным из открытых источников, с пасеки, аналогичной той, что есть у Юрия Гнатенко, можно получать свыше тонны меда в год. Рентабельность достигает 40 %. Однако есть в этом бизнесе и свои сложности. Основная — отсутствие рынков сбыта. 
«Рынки сбыта для пчеловода — больная тема», — говорит Юрий Гнатенко. Свою продукцию он реализует самостоятельно в основном через постоянных клиентов. Есть у него одна торговая точка в Калининграде. По словам Гнатенко, он с радостью работал бы с перекупщиками меда, ведь пасека отнимает у него много сил и времени, но те хотят очень большую скидку. «Я продаю трехлитровую банку меда за 1200 рублей, а перекупщик просит ее за 700. В Европе рентабельность в 20 % — это сказка, а наши бизнесмены хотят получить 100 % минимум», — рассказывает Юрий. По его словам, он мог бы продавать свою продукцию дороже, но сейчас ему важнее быстрая оборачиваемость товара. «На этом рынке серьезная конкуренция, и главным образом это фальсификат — мед из Китая, который там гонят в огромных количествах и переправляют в Москву, где предприимчивые бизнесмены наклеивают на упаковки этикетки с надписью «башкирский» или «алтайский» мед. Его в наш регион перекупщики везут тоннами. Пчеловоды с Алтая смеются: «У нас нет столько медоносной базы». Я сам служил на Алтае и знаю, что это промышленный регион, и только пять горных районов — это луга и леса, пригодные для пчеловодства», — говорит Юрий Гнатенко. По его словам, китайский мед может быть опасным из-за большого количества содержащихся в нем антибиотиков.
«Пчелы, которых выдаивают до последней ложки, часто болеют. Распространенные заболевания — это варроатоз (клещ), пчелиный понос и гнильца. В 90-х годах варроатоз косил целые пасеки. Мы стряхивали пчел в кассету и помещали в термическую камеру, где выдерживали их при температуре 42 градуса, и клещ отступал. Сейчас найдены более простые решения — опускают в улей полоску, пропитанную препаратом, и клещ пропадает. Но многие опрыскивают ульи, и тогда химикат попадает в мед, — рассказывает пасечник. — Те, кто производит мед в больших масштабах и имеет до 2-3 тыс. пчелосемей, используют для лечения антибиотики. Если одна пчела заболела, то могут быстро заразиться все остальные — затраты колоссальные. А если дать лекарство, то пчела гарантированно поправится, но оно попадет в конечный продукт. К тому же Китай перенаселен, там мало медоносной базы, и мед там получается невкусный. Мы уже лет 20 не применяем антибиотики. Я нашел специальные травы, в районе они не растут, езжу за ними на побережье. Ими и спасаю пчел. Мед получается высокого качества и полезный». 
Не так давно в городе появились специализированные магазины по продаже меда, но и туда уже просочился фальсификат, отличить который от качественного продукта простой покупатель вряд ли сумеет. «Люди думают, что чем дороже мед, тем он лучше. Это не так. Например, у человека есть пять ульев, себестоимость меда высокая, он стремится и цену выставить выше, чтобы окупить затраты», — говорит Юрий.
Лезут во все дыры
В настоящее время приусадебное пчеловодство не облагается налогами и не требует финансовой отчетности. Однако уже готовится федеральный закон, который будет регулировать эту деятельность. Впервые попытки законодательно закрепить правила работы пчеловодов были предприняты в 1998 году, но тогда президент Борис Ельцин не пропустил законопроект, посчитав отрасль «мелкой». Но сейчас, по словам Гнатенко, на документ снова обратили внимание депутаты Госдумы. Появления закона пчеловод ждет с опаской. С одной стороны, регулирующие нормы необходимы, но с другой, не исключено, что после их введения заниматься этим видом деятельности станет невыгодно. «Например, одна из норм законопроекта гласит, что пчеловод может разместить пасеку на участке только после того, как согласует это решение с соседями. Но ни один сосед из зависти не пойдет на это. Все же считают, что пчеловоды — это чуть ли не кулаки. Думают, пришел он на пасеку, завалился под куст и ждет, когда мед накачается. А на самом деле это огромный труд и бесконечное самосовершенствование. У пчелы особый ритм жизни, и, чтобы получать мед, необходимо грамотно в него влиться», — говорит Юрий Гнатенко.
В Калининградской области размещение пасек пока никем не контролируется. Региональный закон о пчеловодстве, действующий в Калининградской области с 1 июля 1999 года, носит лишь формальный характер. В то же время в Москве выделение земли под пасеки уже превратилось в бизнес — землю необходимо купить либо взять в аренду. «Пока государство не наложило свою лапу на этот вид деятельности, но если примут закон о пчеловодстве, то нам придется несладко. Надеюсь, что российское общество пчеловодов не допустит принятия такого законопроекта», — говорит Юрий.
По его словам, поначалу он пытался заниматься пчеловодством в качестве юрлица. Встал на учет в налоговый орган. Однако между ним и контролирующими структурами возникло непонимание. «Это очень своеобразная отрасль, тут много нюансов, она практически не поддается контролю и учету. Налоговая лезла во все дыры, ситуация доходила до маразма. Я отмучался три года и вышел из предпринимателей», — комментирует Юрий.Читайте в свежем номере ББ. Уже в продаже.